Зарисовки из детства.

[GoolAg]

Оживлю тему...

Рабочая неделя уже подошла к концу, все срочные дела улажены, а не столь горящие задачи отложены на следующую неделю. Вяло текут минуты, тишину кабинета изредка будоражит телефонный звонок, да проснувшаяся муха, нехотя жужжа, пытается пробить стекло и улететь на свободу, где гудят автомобили, снуют туда-сюда пешеходы, уворачиваясь от летящих с проезжей части брызг, но главное – там светит яркое мартовское солнце! На крышу дома напротив садится ворона… Ну вот, докатился – ворон считаю в окне. Весеннее настроение не дает сосредоточиться на работе, мысли вертятся вокруг предстоящей рыбалки. И как-то сам собой, всплывает в голове случай из детства…
Каждой весной, начиная лет с восьми, и практически до окончания школы, мы ходили на Томь, в район Лагерного Сада, ловить рыбу на донки. Рыбалка начиналась через неделю-две после ледохода, когда льдин на берегу становилось поменьше, немного подсыхал берег и можно было с относительным комфортом разместиться. Ловили преимущественно ершей, попадались также окуньки и ельцы. По малолетству своему и неопытности, я был уверен, что в Томи и другой рыбы-то нет. Мой отец, выросший на Днестре, и ловивший там на «резинку» карасей, карпов, лещей и густеру, с сибирской рыбалкой был знаком лишь по нескольким вылазкам на Чулым во время студенческой практики и нескольким походам с удочкой на ту же Томь, поэтому, можно сказать, что учились ловить рыбу мы с ним практически вместе – искали червей на пустыре за домом, покупали в «Охотнике» бамбуковые удочки, крючки, поплавки и прочие необходимые каждому порядочному рыболову вещи, как для нас, так и для моего дядьки, жившего в Приднестровье. Сейчас это кажется странным, но в Союзе было вполне естественным. Покупка снастей, как впрочем, и многих других товаров, была не таким простым делом. Товары в магазины завозили по каким-то загадочным и возможно, кем-то обоснованным соображениям, но совершенно не соответствовавшим чаяниям самих покупателей... Короче, к чему это я? Да к тому, что в томском магазине можно было приобрести сомовые крючки и миллиметровую леску, столь необходимые сидящему на берегу Днестра рыболову, тогда как в Молдавии их было очень сложно достать! Поэтому мы снабжали, чем могли, дядю Сашу и деда, а к нам из Рыбницы шли в ответ бабушкины посылки с душистым вишневым и абрикосовым вареньем, грецкими орехами и прочими вкусностями. Но, конечно, лучший выбор рыболовных снастей был в Москве, и именно оттуда батя, возвращаясь из командировок, привозил желтую леску производства ГДР, яркие поплавки, чьего производства, уже и не вспомню, звонкие колокольчики для закидушек, ну и тому подобное.
Грузила для донок мы делали сами. Жившие в нашем дворе пацаны постарше добывали где-то в гаражах и на свалках старые аккумуляторы, выплавляли из их решеток свинец, помешивая, отделяли металл от мусора и частенько при этом проливали свинец в костер. Когда костер догорал, а пацаны уходили, мы – мелюзга – тщательно перерывали пепелище в поисках кусочков свинца. И кое-что попадалось. Кое-что мы переплавляли заново в консервной банке из-под сайры и разливали, когда свинца было достаточно, по формам (чтобы получить груз для закидушки), когда просто капая свинец в воду, а из полученных в итоге шариков и делались грузила. Однажды нам очень повезло, и мы нашли тайник старшаков - здоровенную, килограмм на 15, свинцовую чушку. Вот это был клад! Эту неказистую штуковину мы с другом распилили пополам, чтобы поделиться поровну, надолго обеспечив себя запасами.
С погодой везло редко – май месяц капризный, вот и в тот день тоже шел моросящий унылый дождик, периодически сбивающийся на снег. Мы с отцом спускаемся по тропинке вниз к реке. Половодье в том году было сильным, вода подступила практически к самому крутояру, чтобы добраться до места, что недалеко от развалин старой водонапорной башни, наклонившейся слегка над обрывом (снесли ту башню пару лет назад при ремонте набережной), приходится порой пробираться по самому обрыву – удочки в одной руке, другой цепляешься за выступы в скале, кусты и корни растущих на обрыве акаций, и аккуратно переступаешь ногами, чтобы не оступиться и не навернуться в реку. Но вот мы и на месте – лежащий в воде бетонный блок преграждает путь течению, сразу за ним, в омутке, крутится смытый половодьем водяной мусор, а ниже него тянется довольно длинная полоса с более спокойным течением. Глубина здесь весьма приличная, подходящее место для наших донок.
К тому времени я уже немного научился по характеру поклевки определять, кто именно проявляет интерес к червяку. Елец обычно пару раз качнет, а потом дергает резче, тут и нужно подсекать, иначе скорее всего, он сорвет кусок червя и сбежит, окунь клюет похоже, но сильнее тянет в сторону, подсекать нужно, когда уверенно потянет. Ерши покачают поплавок туда-сюда, а потом замирают, проглатывая добычу. Эти как правило, попадаются сами и подсечка не нужна, но лучше не затягивать – иначе придется возиться, выдергивая крючок из желудка. Порывы ветра раскачивают поплавки донок так, что и не каждую ершовую поклевку заметишь. Если поклевки долго нет, то проверяю снасть, поправляя червя, а то и снимая с крючка ерша – заглотыша, грозно изогнувшего хвост, приоткрывшего жабры и расщеперившего свои, мягкие еще, колючки. Как могу аккуратно, пытаюсь извлечь крючок из ерша, но увы, повреждаю тому жабры. В итоге он оказывается в ведерке рядом с десятком более крупных собратьев и беспокойно мечущимся крупным шершавым ельцом. Ничего, кот Семка слопает, он любит рыбу, правда, ему только вареную подавай, сырую он игнорирует, разве что наподдаст лапой и поваляет по полу, но есть – точно не станет. Елец в очередной раз выпрыгивает из ведерка, но я возвращаю его обратно, прикрыв ведро плоским камнем.
Мерзнут мокрые, покрытые цыпками, руки – обветрило после постройки запруды, ох и знатная тогда получилась, в подпоре собралось по колени воды; так хочется еще посидеть , наблюдая за удочками , кидая в воду плоские камешки, которые тут же и выковыриваешь из уходящего круто вверх обрывистого берега, но вечереет - скоро пойдем домой, ужинать. И вдруг, поплавок на одной из удочек начинает движение вбок, безо всяких покачиваний и рывочков – леска просто и стремительно натянулась в одну прямую линию! Хватаю удочку, кончик тут же сгибается под тяжестью упершейся рыбы. Ого! Кто же это? Как умею, начинаю тянуть ее на берег. Печальный опыт на Оби, когда рыбача с лодки, , я пытался поднять здоровенного окуня над водой, а тот легко оборвал леску, лишь стоило чуть приподнять его из воды , видимо чему-то меня научил, и этого соперника я выволакиваю боком, двигаю удочкой, не задирая ту вверх к небесам, а держа параллельно земле и постепенно отводя в сторону берега. И вскоре рыба оказывается на берегу, где отец подхватывает язя за жабры, не упустили!
И вот мы идем домой – у меня удочка в одной руке, ведро с торчащим из него красным рыбьим хвостом – в другой. Не поленился затянуть в гору ведерко воды, чтобы донести рыбу живой - похвастаться дома перед мамой и младшим братом, который тоже любит ходить с нами ловить рыбу, но его по причине плохой погоды оставили дома.
Немало удачливых рыбалок будет потом, но этот эпизод мне особенно дорог почему-то…

[paa57]

Почитал с удовольствием.
Ни фига не писатель я

[GoolAg]

Что-захотелось продолжить тему, попробую за зиму написать небольшую повесть о своих шагах в рыбалке, не знаю, как уж пойдет, пока представляю самое ее начало:

Интерес к ужению рыбы во мне проснулся рано. Насколько я могу судить, года в 4, когда гостивший у нас «деда Котя» приносил с Томи свой улов - пакеты со смороженными ершами, пойманными им со льда напротив устья Ушайки. Там до сих пор можно увидеть большие стайки согнувшихся у лунок «пингвинов», а тогда народу там бывало еще больше, чем нынче. Уставший, подмерзший, как тот ерш, дед отдавал улов моей маме, а сам заваливался отдохнуть на диванчик, как обычно, в своих огромных на несколько раз заштопанных шерстяных носках, источающих мощный запах овчины на всю комнатку общежития. Рыбу в руки мне не давали, уж больно колюча, а вот в рыболовный ящик (переделанный из фанерного почтового) полный разных хитроумных штучек, мне залезать доводилось, хотя и без дедова разрешения. Были в том ящике и вырезанные дедом из пенопласта удочки, разнообразные мормышки – серебристые, золотистые, черные, круглой, вытянутой и ромбообразной формы и даже (они вызывали у меня самый большой интерес) - в форме муравья; еще в ящике была и ложка – шумовка для очистки лунок от снега, бобинки с леской, запасные кивки, бусинки и кембрики, и прочие мелочи, необходимые на подледной рыбалке. На рыбалку я тогда еще не просился, но в голове все это дело засело накрепко, поэтому будучи отправленным на летний отдых к бабушке в Анжеро-Судженск, я в один прекрасный день нашел какую-то ветку, вообразил себе, что это удочка и отправился ловить ей рыбу на раскопанный возле ограды бабушкиного дома котлован – шла середина лета, самое горячее время для ремонта водопровода. Котлован после прошедшего дождя, а скорее, и из-за прорвавшейся трубы, был наполнен водой, поэтому я не сомневался в успехе. Вода в нем мутная, желтая, от нее идет специфический кисловатый запах ржавчины, перемешанный с «ароматами» бытовых стоков и сырой глины. Со стесанных экскаватором (и потому практически вертикальных) стенок периодически отрываются комочки и осыпаются вниз, забавно булькая, а я стою на краешке котлована и помешиваю кончиком ветки воду, поскольку основные сведения о процессе рыбалки мной были почерпнуты из мультфильма про незадачливого волка, ловившего рыбу на собственный хвост. Остальное я смутно помню, но суть в том, что бабушка увидела малолетнего рыбачка на самом краю глубокой наполненной водой ямы, испугалась за меня и кинулась спасать, едва оттащив меня от края, в то время как размокшая от дождя глина, не выдержав нашего веса, ухнула с громким чвяканьем в шестифутовую глубину. В общем, тут бы я и закончил свою рыбацкую карьеру, но все обошлось, помимо того, что я вполне заслуженно схлопотал от бабули своей же «удочкой» по пятой точке.

[paa57]

Очень интеррресненько

[GoolAg]

Первые шаги в зимней рыбалке мы с батей предприняли зимой 1989 года. В наличии у нас имелся тот самый, сделанный дедом фанерный (переделанный почтовый) ящик с самодельными же удочками и небольшим запасом мормышек, кивков и лески. Критически осмотрев запасы и обнаружив, что лески рвутся даже в моих ручонках безо всяких усилий, пришлось немного подготовиться. Пополнив эти запасы леской 0.15 (желтой, из самой ГДР, и прозрачной Клинской), мы с батей озадачились поиском наживки. Трижды посетив зоо-магазинчик на улице Котовского, в котором, по слухам, иногда появлялся в продаже мотыль, мы так и не дождались мотыля, но продавец предложил прикупить такие чудные наживки, как червь-трубочник и сушеный гаммарус. Первый оказался просто «мечтой» рыбака, ввиду могучего своего телосложения. Длинной до 4 х см, в толщину сам червячок не превышает полмиллиметра и на крючок не насаживался абсолютно. Доверчивый батя, купивший это чудо по совету продавца, конечно, смекнул это почти сразу и подстраховался, выкопав где-то на теплотрассе трех земляных червяков.
Сушеного гаммаруса с большим удовольствием слупили поселившийся у нас позже, когда мне подарили аквариум, красные, нагловатого вида меченосцы, а часть пакета с кормом вообще сожрала моль, выбравшая эту экзотическую пищу по неведомым нам соображениям. Когда по квартире залетали серые стайки этих, с позволения сказать, бабочек, мы дружно начали перерывать шкафы в поисках пострадавшей от нее одежды, но в итоге «гнездо» зловредных насекомых обнаружилось все в том же рыболовном ящике, в полиэтиленовом пакете (тоже, кстати, пожеванном личинками моли). А вот трубочник был утоплен в Томи на первой нашей рыбалке. Место ловли, не мудря, мы вычислили, прогуливаясь по Лагерному саду. Чуть выше моста, на противоположном берегу, постоянно жались к берегу темные точки -сгорбленные над лунками рыбаки – или стояли самодельные полиэтиленовые палатки – кульки. Теперь, в наши дни, пингвинья стая сместилась ниже по течению, а тогда почему-то сидели там.
Выбрав день потеплей, мы собрались и пошли. Сомненья в успехе операции закрались уже по прибытии на место ловли, где кроме нас, обосновалась лишь пара-тройка рыбаков. Бура у нас не было и мы заняли свободную лунку. Я пытался надеть трубочника на крючок и не преуспел в этом. В итоге, кое-как намотав его на крючок мормышки, опустил ее под лед и стал ждать. Рыба клевать не спешила. Батя попробовал червя, но тоже от нуля, как теперь мы говорим, уйти ему не удалось. Я к тому времени разуверился в успехе окончательно и замерз к тому же. Пришлось нам уйти с пустыми руками.
Вторую вылазку мы предприняли ближе к весне, уже в 1990м году. Подготовились более основательно – добыли уже пяток червей, с десяток чернобыльников, найденных в стебельках торчащих по берегу Басандайки высохших растений. А главное, поменяли место. Добравшись на «пятерке» - в то время в Аникино ходил такой автобус – до устья Басандайки, мы «упали на хвост» тепло одетым мужикам, вооруженных ледобурами, поскольку, вне всяких сомнений, они тоже направлялись в рыболовную Мекку. Сперва по асфальтовой дорожке, слегка приметенной снежком, потом по круто спускающейся к Басандайке набитой тропе, где я не единожды навернулся с валенок и часть пути пролетел кувырком. Добравшись по тропинке до устья речки, мы перешли Томь к острову, где уже сидела большая толпа рыболовов. Рядом с некоторыми лежали внушительные кучки замерзших ершей и ельцов, рядом с одним мужиком в большом желтом овчинном тулупе - прямо как в фильмах про Великую отечественную войну - я приметил и крупного окуня, лениво шевелящего прихваченным уже морозцем хвостом. Свободных лунок здесь было много, и спросив разрешения, мы обосновались на двух рядом пробуренных и ранее хорошо обжитых (судя по вмерзшим растоптанным окуркам «Примы» и желто-коричневым потекам чая). У нас тоже термос с собой –китайский красный стеклянный (долго он на рыбалки не проходил, хряпнули мы его с папой) с туго забитой пробкой из коры, удивительно пахнущей толи шиповником, то ли еще какими травками, этот сладковатый запах я до сих пор помню... Отпив обжигающего чайку, я приступаю к ловле. Папа уже размотал и забросил мне удочку, я цепко ее держу и пытаюсь ловить. Рыба клевать не спешит ни на червя, ни на чернобыльника. Тогда мне приходит в голову идея. Выдернув из шарфа красную нить, по толщине примерно в мотыля, приматываю ее крючку и опускаю под лед. Пытаясь играть мормышкой, поддергиваю удильник вверх. Не помню, сколько времени прошло минута? 10 минут? Полчаса? – не важно, но оно свершилось и кто-то снизу дернул, загнув кивок. Выбрав леску, я обнаружил желтопузого ерша, жадно заглотившего добычу. Таким же способом удается поймать еще несколько штук, общим счетом четыре… Это бы определенно, большой успех, после которого я раз и навсегда пропал, и помимо летней рыбалки, также полюбил и зимнюю, хотя, конечно, выбирался на нее гораздо реже. Далеко не всегда меня отпускали с отцом на лед, но я не расстраивался, так как лыжи, санки и другие зимние забавы тогда были всеж-таки интересней, чем сиденье на льду.